О словоерсе, извольте-с

Извольте-с уделить немного внимания словоерсу. Словое́рс (тж. словое́р, словое́рик) — название частицы -с (написание по старой орфографии -съ), прибавляемой к концу слов в определённых ситуациях. В XIX веке словоерс использовался в знак почтения к собеседнику, то есть как адрессивное окончание; в конце XIX века к адрессивному значению прибавилось демонстративное самоунижение; с XX века словоерс используется для выделения особо значимых высказываний, также для подчёркивания иронии.
"Словоерc" – последний остаток от того вежливого титула "сударь", которым в далекие времена сопровождалось каждое обращение младшего по чину и сану к старшему, более важному человеку. Например в романе Алексея Константиновича Толстого "Князь Серебряный" во время сцены пира важные гости сидят за столами, а стольники и гридничьи отроки разносят им  вина и прочие снеди и, кланяясь в пояс, вежливо говорят каждому: "Никита-ста! Царь-государь жалует тебя чашей со своего стола!" Или: "Василий-су! Отведай сего царского брашнa!" Эти приставки "су" и "ста" в те времена придавали обращению вежливость и почтительность. Людей уважаемых, властных полагалось бы, собственно, "чествовать", добавляя к имени каждого либо словечко "старый", либо "сударь" (то есть "государь"). Постепенно "Государь" превратился в "сударь", "сударь" – в "су", "су" – в "с". Люди настолько забыли его происхождение, что к этой букве "с" (когда речь шла о письме) стали добавлять совершенно нелепый на этом месте "ъ" – "ер", которому полагалось, по тем понятиям, стоять на концах слов. А так как буква "с" в старославянской азбуке носила наименование "слово" (как "а" – "аз", "б" – "буки" и т. д.), то сочетание из нее и "ера" и получило в народе имя "словоер". "Словоерс" буквально значит: "с да ер будет с". Ведь так тогда и вообще "читали по складам": "аз-буки – аб; зело-аз – за; слово-ер – с…"
Словоерсы встречаются во многих произведениях русских классиков. Так выражаются, например, капитан Тушин у Льва Толстого, Максим Максимович в "Герое нашего времени" Лермонтова, многие герои Тургенева:

"Да-с! И к свисту пули можно привыкнуть!" (Толстой)
Или:
"Да, так-с! Ужасные бестии эти азиаты…" (Лермонтов)
Или:
"Хорошие у господина Чертопханова собаки?"
"Преудивительные-c! – с удовольствием возразил Недопюскин. – …Да что-с! Пантелей Еремеич такой человек… что только вздумает… всё уж так и кипит-с!" (Тургенев)

У М. Ю. Лермонтова есть даже один неоконченный рассказ, где в сложную фабулу вмешивается путаница между немецкой фамилией "Штосс", названием карточной игры "штосс" (от немецкого "штосс" – толчок) и русским вопросительным местоимением "что" со "словоерсом" – "Что-с?"
В отрывке этом изображается странная встреча героя со стариком призраком, только что вышедшим из мрака:

"Старичок улыбнулся.
– Я иначе не играю! – проговорил Лугин.
– Что-с? – проговорил неизвестный, насмешливо улыбаясь.
– Штосс? Это? – у Лугина руки опустились…"

Вся сцена оказалась бы невозможной, если бы не наличие в языке того времени "словоерсов".Своеобразное присловье это было во дни Лермонтова вещью весьма распространенной. Держалось оно и позднее. По свидетельству современников, со "словоерсами" разговаривал флотоводец П. С. Нахимов. Пользовались ими и многие другие исторические лица.
Однако о словоерсе всегда судили по-разному, и с ходом времени и значение его менялось. Так, в романе "Евгений Онегин", охватывающем события с 1819 по 1826 год, деревенские помещики обиделись на столичного щеголя Онегина именно за то, что он словоерсы не использовал:

"… Все дружбу прекратили с ним.
"Сосед наш неуч; сумасбродит;
Он фармазон; он пьет одно
Стаканом красное вино;
Он дамам к ручке не подходит;
Все да да нет ; не скажет да-с
Иль нет-с". Таков был общий глас."

По мнению провиницалов-дворян, произносить "да-с", "нет-с" и тому подобные слова со "словоерсами" было признаком не унижения, а хорошего воспитания, вежливости. Столичный же аристократ Онегин никак не желал выражаться столь вежливо. По его мнению, разговор со "словоерсами" был и впрямь унизителен, показывал плохое воспитание и невысокое положение того, кто к нему прибегал. Ведь "cловоерсы" полагалось употреблять, только в обращении "младшего" к "старшему". У великих писателей наших говорят "со словоерсами" только "люди маленькие", робкие, тихие или иногда еще люди, вышедшие из низов, вроде адмирала Нахимова. И капитан Тушин в "Войне и мире", и Максим Максимыч Лермонтова, и робкий Недопюскин Тургенева – все это люди "смирные", "в малых чинах", скромные по характеру, а иногда и вовсе забитые. Нельзя себе представить, чтобы со "словоерсами" заговорил Андрей Болконский, мрачный Печорин или даже неистовый тургеневский Чертопханов, покровитель Недопюскина. Это было бы ниже их достоинства. Было это ниже достоинства и совсем еще молодого человека – Онегина. Старики же помещики требовали от него почтительности и уважения. Вот почему их так раздражали его гордые "да" и "нет".

Достоевский вкладывает в уста одного из героев романа "Братья Карамазовы" фразу "Слово-ер-с приобретается в унижении":

"— Николай Ильич Снегирёв-с, русской пехоты бывший штабс-капитан-с, хоть и посрамлённый своими пороками, но всё же штабс-капитан. Скорее бы надо сказать: штабс-капитан Словоерсов, а не Снегирёв, ибо лишь со второй половины жизни стал говорить словоерсами. Слово-ер-с приобретается в унижении. — Это так точно, — усмехнулся Алёша, — только невольно приобретается или нарочно? — Видит бог, невольно. Всё не говорил, целую жизнь не говорил словоерсами, вдруг упал и встал с словоерсами."

В рассказе Чехова "Толстый и тонкий" как только тонкий узнал о положении толстого, он тут же заговорил со "словоерсами":

"– Я, ваше превосходительство… Очень приятно-с! Друг, можно сказать, детства и вдруг вышли в такие вельможи-с! Хи-хи-с."

Однако, в другом рассказе "Именины" "словоерс" - признак напускной важности :

"На председательском кресле, в мундире и с цепью на груди, он совершенно менялся. Величественные жесты, громовый голос, "что-с", "н-да-с", небрежный тон... Все обыкновенное человеческое, свое собственное, что привыкла видеть в нем Ольга Михайловна дома, исчезало в величии, и на кресле сидел не Петр Дмитрич, а какой-то другой человек, которого все звали господином председателем."

Тогда же, в конце XIX-го века, "словоерс" начал приобретать функцию подчёркивания смысла, «нажима», а также маркёра иронии. У того же Достоевского в "Преступлении и наказании»" словоерсом широко пользуется следователь Порфирий Петрович, в том числе в знаменитом "Вы и убили-с".
В XX веке (особенно в первой половине) словоерс сохранился в субкультуре "домашних" ("семейных") врачей. Словоерс здесь использовался для придания себе авторитета и отчасти в психотерапевтических целях, для успокоения больных (особенно стариков, для которых словоерс был привычной формой вежливости). Словоерс также сохранялся в речи статусных интеллигентов (профессуры, старых учителей и т. п.) в качестве знака причастности к "старой" (то есть более элитной, чем советская) культуре, как символ "разрешённого барства". В таком значении он использовался в качестве окончания служебных слов типа "ну-с", "да-с", "вот-с", "так-с".
В настоящее время словоерс употребляется крайне редко и только для маркировки авторской иронии. Вот так-с.
(по материалам книги Л.Успенского "Слово о словах" )